Знакомство с цивилизацией
Путевые заметки провинциала, впервые выехавшего за рубеж
Мюнхен встретил нас интернациональным запахом промышленных выбросов и свинцовым небом.
В ожидании встречающих я оставил жену у чемоданов и решил прогуляться. Навстречу мне той же неспешной походкой шла супружеская чета преклонного возраста. Одеты оба элегантно, но без изысков. Она о чем-то оживленно говорила, поминутно заглядывая в глаза супругу, очевидно ища поддержки. Он отстраненно слушал, распечатывая пачку «Мальборо»; не найдя поблизости урны, сунул сигаретную обертку в карман плаща.
Умиляясь увиденному, мой гипоталамус выбросил в кровь первую порцию эндорфинов. «Вот он, еще не абрис, но первый штрих цивилизации» — подумал я, — как это просто — даже неброским жестом обнаружить в себе культурного человека».
«Ну что ж, у меня целый час», — решил я, возвращаясь к своей «половине» с купленной неподалеку шоколадкой.
Автобан, как ни странно, не впечатлил: дорога как дорога. Ну с односторонним движением. Ну отбойник разделительный для безопасности передвигающихся на «железных конях». Ну траншей, правда, нет да пучин так называемых, перемежающихся мириадами заплат и выбоин, — так ведь заграница!
Шли 140 — 160 км/ч — там это можно.
Зять всю дорогу рассказывал «страшилки» о бросающихся под колеса представителях многочисленной местной фауны. И под конец двухсоткилометрового пути мне за каждым придорожным кустом стали мерещиться желающие кончить жизнь суицидом кабаны с кабаргами и лосями…
Но доехали, как ни странно, не взяв грех на душу…
А вот и дом. Его дочка с зятем построили год тому назад, взяв ипотеку под четыре процента годовых, причем без всякой банковской эквилибристики в виде скрытых комиссий и шумной телерекламы.
Два этажа. Шесть комнат, гараж, баня. Что еще нужно, чтобы встретить старость, как говорит один киношный персонаж, правда, несколько по иному поводу?
Контрастный душ и легкий ужин сняли дорожную усталость. Пришла пора знакомиться с апартаментами. Взял кинокамеру, чтобы запечатлеть увиденное. К импровизированной экскурсии присоединилась жена.
Ходили из комнаты в комнату, с этажа на этаж. Цокали языками, закатывали глаза, щелкали фотокамерой. Больше всего удивили стены первого этажа — стеклянные от пола до потолка. Причем пол — на одном уровне с газонной травкой. Открываешь стеклянную дверь с любой стороны «бунгало» и выходишь либо на улицу, либо во двор. И никаких пошлых решеток на окнах в стиле «а-ля боюсь», никакой «китайской стены» в три кирпича вокруг дома в том же «стиле» с бойницами вместо окон…
Отсутствие совковых атрибутов, привычных нам и кажущихся такими естественными, просто ошеломило.
Ужинали в уютной гостиной под новостные выпуски российского ТВ, мажорно вещавшего о мировом финансовом кризисе и столь же мажорно обещавшего из него выехать «на белом коне». Импозантный, с оптимистичной улыбкой Медведев, очевидно, должен был убедить всех нас в неотвратимости победы.
По прошествии ночи отправились в пешую прогулку по «деревне». Это слово я взял в кавычки по причине ассоциативного ряда, рождающегося при слове «деревня» в моих извилинах: вековая грязь, какие-то противотанковые рвы вместо дорог, покосившиеся лачуги с ильфо-петровскими персонажами типа «гробовых дел мастера Безенчука» на «завалинках», неистребимая тоска и безнадега в обветренных порастрескавшихся лицах…
Немецкая деревня — это маленький уютный городишко в 10— 15-минутной удаленности от автобана с превосходной инфраструктурой, непременной католической церквушкой, духом умиротворенности и порядка. И еще какой-то здоровой доброжелательной аурой.
Архитектура жилых домов, административных зданий и магазинов заставляла тянуться к фотокамере — фотографировать хотелось все — и вместе с тем была совсем не броской: фасады частных владений при чертовском разнообразии каким-то непонятным образом имели единый стиль.
Этому впечатлению помогала, конечно, их приблизительно одинаковая высотность, утвержденная наряду с общим проектом в местном комитете по строительству.
«М-м-да, — подумал я, — у нас застройка в коттеджных поселках происходит несколько иначе». Захотелось вам на пятачке купленной землицы построить «дворец съездов» — да ради бога! Надо же вам, черт побери, заткнуть за пояс соседа, построившего на семи сотках «собор Парижской Богоматери»! Эклектично? Да и хрен с ним! Главное — выделиться да заодно озадачить соседа справа, который еще только вчера купил участок. Но будьте уверены: если с наличностью у того проблем нет, воткнет он на своих сотках «дворец съездов»; только поверх еще и купола водрузит, срисованные с храма Василия Блаженного, — знай наших!
Гуляли часа два. Зашли в кафе, в котором дочка, будучи студенткой, подрабатывала официанткой.
Хозяин заведения, узнав мою красавицу, бросился обслуживать нас лично. Выяснив через переводчицу-дочу, что папаша по-немецки ни бельмеса, сочувственно улыбнулся, минуту-другую поболтал со своей бывшей работницей, выражая неподдельный восторг от неожиданной встречи, и отправился выполнять заказ.
Следующий день начался со спонтанной экскурсии в средневековый замок, находящийся в частном владении одной титулованной особы.
Количество и качество экспонатов (от мечей, арбалетов, рыцарских доспехов и пушек до убранства комнат и фамильных портретов обитателей всего этого великолепия прошлых эпох) по пятибалльной шкале тянули на десять баллов.
Огорчила лишь невозможность снимать на видео; девушка-гид уведомила нас, что владелец замка встал с утра с левой ноги (что случается в основном по нечетным дням), поэтому фотокамеры, не без сожаления, были зачехлены. Впрочем, снаружи я все-таки отщелкал средневекового красавца с трех сторон в самых неожиданных ракурсах.
Сидя вечером всей семьей за обеденным столом и попивая настоящее баварское, я с удовольствием обнаружил, что российские пивоварни варят не хуже. В чем опять же не их «вина», поскольку рецептура и технологии все-таки западные.
Следующий погожий вечер решили провести в Швейцарии («где одни швейцары живут» — вспомнилась мне старая шутка).
Двадцать с небольшим километров до швейцарской границы преодолели за считаные минуты. На таможенном контроле, внешне напоминающем ларек «Роспечать», мы, можно сказать, даже не притормозили. Взглядом проводив через окна «Шкоды» двух скучающих полицейских и свернув в полутора километрах к небольшому ресторанчику, отправились оценивать швейцарскую кухню…
Заходили порознь; жена зашла раньше, я с зятем и сыном минутой позже — замешкались на парковке.
Едва перешагнув порог, наблюдаем почти российскую мизансцену: мою законную «половину», идущую в почти пустом зале к одному из свободных столиков, оценивающе хлопает пониже спины подвыпивший мэн в ковбойском прикиде; его друзья оценили «шутку» громогласным хохотом.
Мое незнание немецкого сузило возможность общения с «ковбоем» до скудного хука с левой, а секундой позже (вдогонку) — с правой. Пока «фигурант» «компоновал» ближайшие столы и стулья, мы спешно покидали швейцарский кабак, который чем-то до боли напоминал русский…
Немецкие номера на «Шкоде» и наше желание тут же пересечь границу сослужили, очевидно, дурную службу; полицейские уже не скучали и попросили всех нас выйти из авто.
Выяснилось, что въезжать в Швейцарию мы с женой не имели права, так как мультивизы в наших загранпаспортах отсутствовали, а поскольку Швейцария вступила в Шенген неделей позже, мы уже превратились в нелегалов со всеми, так сказать, вытекающими…
Ночь в полицейском участке провел продуктивно. Зятя, допросив и расспросив, затронув недавний инцидент, отпустили, а меня поселили в «одиночку», в которой я был отнюдь не одинок: бич (бывший интеллигентный человек), как мне показалось, сидел здесь уже не первый час.
Сев на длинную, прикрученную к полу массивную скамью подальше от соседа, я в ожидании решения «трибунала» стал по мобильнику набирать Игоря. Дежурный офицер, увидев это через решетчатую стену, отделяющую нас от «дежурки», неспешно отправился в мою сторону.
Я показал ему указательный палец и сказал: «Айн момент, офицер! Айн звонок, плиз!» Не поверите, но он кивнул и не без интереса стал слушать русскую речь.
Игорь успокоил: «Дядь Вов, через час вас вытащим!»
Расставшись с сотовым, я, сомкнув веки и прислонившись к шершавой стене, сделал неудачную попытку покемарить. Но тут мой сосед соблаговолил скрасить наш досуг исполнением оперных арий. Консерваторского образования я, к сожалению, не имею, но пел господин артист, по моему разумению, весьма недурно; и с итальянским у него тоже было
о,кей.
Ночь пролетела быстро. За это время я сделал немало: оценил убранство туалета, в который меня выводили дважды, сделал карандашный портрет дежурного, заслужив от него оттопыренный большой палец правой руки при сжатом кулаке (не зря, стало быть, в художественном «ликбезе» штаны протирал!), а под утро, накануне «амнистии», еще и съел гарнир (довольно вкусный), отодвинув, наверное, вкусный и увесистый кусок мяса и выпив стакан апельсинового сока.
«А неплохо тут с арестантами обращаются», — подумал я. Хотя проводить сравнительный анализ с российскими тюрьмами посчитал излишним.
В 7.50 утра на пороге свободы стояла моя неразлучная троица: усталая, но счастливая жена и зять с Юркой. Хеппи-энд, значит.
Проведя на семейном вече «разбор полетов», поставили мне «на вид» и, взяв с меня «честное пионерское», что я так больше не буду, вынесли резолюцию, что, в общем-то, ничего страшного не произошло и «невъездным» я не стану.
Снимать пережитый стресс на следующий день отправились в термобад. Это что-то вроде наших оздоровительных комплексов типа «Ариант», только много круче и офигенней: несколько ванн, больших и малых (самые крупные, наверное, метров 20 на 30). В одной из них, кстати находящейся с одной смежной под открытым небом, органично смонтирована под водой массажная труба двадцатиметровой длины с ответвлениями на разном уровне: от 20 см от дна бассейна до поверхности. Из всех патрубков подается вода, черт его знает, под каким давлением, массируя вас от ахилловых сухожилий до шейных позвонков, не минуя и внутренних органов.
Уже под крышей расположились несколько ванн помельче различных геометрий и температур; над самой горячей — за 40 градусов — предупреждающая надпись, что-то вроде: «Сердечник, остерегись! Кеды склеишь — администрация ответственности не несет». В турецких банях на всякий случай кнопки экстренного вызова врача, а на дверях парилок надпись: «Просьба соблюдать тишину». Если русский турист с привычным пофигизмом все же пренебрежет этим советом, то замечание от «аборигена» получит тотчас: я убедился в этом, пытаясь разговаривать с сыном почти шепотом.
…Неделя активного отдыха пролетела быстро… И вот мы снова в Мюнхене. Вновь по просьбе полицейского я привычным жестом свинчиваю крышку своего термоса и, произнеся коротенький тост за дружбу народов, выпиваю полкружки кофе под бдительным оком антитеррора.
Странная эта страна Германия, где я так и не встретил ни одного окурка или плевка под ногами, где из открытых окон движущихся авто не летят бутылки из-под выпитой колы, где на лесных тропинках нет следов «цивилизации», где стаи бродячих собак не поедают граждан, где нет бомжей, где человек, лишившийся работы, не сует голову в петлю, а идет за пособием, на которое можно жить; где на окнах нет решеток, где двери церквей открыты круглые сутки (можете войти в любую католическую церковь хоть днем, хоть в ночь-заполночь, подчас не встретив там ни души, и тет-а-тет пообщаться с богом) где по обочинам дорог стоят не варварские, из каменного века, зловонные сортиры, а чистые, с запахом дезодоранта туалеты.
…А вот и «наша Раша», родной аэропорт. Едва завидев пассажиров, соотечественники-«бомбилы», словно чайки, слетевшиеся с городских свалок, бросаются в атаку: «Шеф, куда едем?!» И делают это так нагло и требовательно, что невольно закрадывается мысль: «Вот я сейчас откажусь, а они спеленают меня по рукам-ногам и закинут с помощью своих транспортных средств до «места назначения», выпотрошив где-нибудь по дороге, чтоб не кочевряжился…»
— Да поехали, говорю! — гаркнул, наверное, в десятый раз возле самого уха челябинский «бомбила».
…Мой гипоталамус дремал, впадая в анабиоз.
Челябинск — Мюнхен — Сигмаринген — Челябинск.
Декабрь 2008 года
<
Разместить рекламу и объявление в газете «Вечерний Челябинск»